Первый адвокат Удмуртии
1 июля 1874 г. (14 – по новому стилю) по распоряжению Министерства юстиции Российской империи «Об открытии окружных судов в губерниях Черниговской и Вятской» от 27 июля 1873 г. в городе Сарапуле был торжественно открыт окружной суд, который распространил свою юрисдикцию на Елабужский, Малмыжский и Сарапульский уезды. В суде работали два отделения: гражданское и уголовное. При этом уголовное отделение состояло из двух частей – коронного суда профессиональных судей и суда присяжных заседателей. В заседаниях участвовало не менее трех коронных судей (председатель и два члена). Окружным судам были подсудны все (за некоторыми исключениями) уголовные дела, изъятые из ведомства мировых судов. Дела о преступлениях, за которые в законе были установлены наказания, соединенные с лишением или ограничением прав состояния рассматривались окружным судом с 12 присяжными заседателями. Окружным судам были подсудны все иски, не подлежащие рассмотрению в мировых судах, т.е. на сумму более 500 руб.
Участие присяжного поверенного (в нынешних реалиях – адвоката) в таком суде присяжных было обязательным, как и защита несовершеннолетних в возрасте до 17 лет. При невозможности оплаты его правовой помощи, он назначался за государственный счет. Судебные отчеты публиковались для всеобщего сведения, что являлось одной из норм реализации принципа гласности деятельности судебных органов. Из этих отчётов можно узнать немало интересного, в том числе информацию о первых присяжных поверенных Удмуртии. А первым из первых стал Оскар Эдуардович (Эдвардович) Авейде.
Удивительна судьба этого человека. Он родился в 1837 году далеко от Сарапула: в городе Мариамполе, который ныне находится в современной Литве, а тогда был уездным городком Августовской губернии Царства Польского в составе Российской Империи по итогам Наполеоновских войн с 2015 г. Его родителями стали адвокат Эдвард Авейде и Паулина Авейде (в девичестве — Рутковская). Предки отца происходили из Пруссии. С детства Оскар слышал и говорил на польском, литовском, немецком и русском языках, а также обладал исключительной памятью.
Когда юному Оскару исполнилось 10 лет, семья переехала в город Сувалки, который в 1867 г. станет центром российской губернии, а ныне является центром так называемого «сувалкинского коридора» в Польше – стратегически важного участка на польско-литовской границе.
По окончании местной гимназии Оскар отправляется в столицу и поступает в Санкт-Петербургский Императорский университет, где в 1841 г. для «приготовлявшихся к службе в Царстве Польском по судебному ведомству» на юридическом факультете введено преподавание на двух кафедрах польского законоведения, ориентированных на подготовку юристов-практиков. Самым многочисленным из национальных сообществ в университете было польское. Не боясь ошибиться, можно утверждать, что каждый третий студент 1830-60-х годов был поляком, учившимся на стипендию Царства Польского или дворянства отдельных западных губерний. Причина состояла в том, что после восстания 1830-1831 гг. Виленский и Варшавский университеты были закрыты, а проводимая Николаем I политика русификации в том и заключалась, чтобы «оторвать» польское юношество от национальных корней. При этом диплом европейского университета не давал права поляку вступить в российскую службу, ему приходилось выбирать между российскими университетами. Университеты и военно-учебные заведения играли, и довольно успешно, роль механизма русификации. В конце 1850-х годов, когда общее число студентов в Санкт-Петербургском Императорском университете приближалось к 600, поляков было более 200. За польскими стипендиатами устанавливался более строгий надзор: выезжая домой на каникулы, они обязаны были получать специальное разрешение, а возвращаясь — привозить свидетельство о поведении от местных властей. В случае прекращения стипендии и отсутствия других материальных источников, польским студентам трудно было рассчитывать удержаться в университете.
Среди профессоров-правоведов университета в те годы выделялись П.Д. Калмыков, В.А. Милютин – энциклопедия законоведения и русского государственного права, И.И. Ивановский – общенародное право и дипломатия, К.А. Неволин и К.Д. Кавелин – гражданское право, Я.И. Баршев – русские уголовные и полицейские законы, П.Ф. Рождественский – законы благочиния и благоустройства, В.П. Спасович – криминальное право. Последний был не только автором попавшего под запрет Императора учебника по уголовному праву, но в 1866 г. стал присяжным поверенным, получившим широчайшую известность в стране.
Особым оживлением жизнь Санкт-Петербургского университета отличалась в конце 1850-х годов. Студентам были разрешены сходки для обсуждения своих дел; они имели отдельную библиотеку, читальный зал, кассу для помощи бедным товарищам, в пользу которой устраивались концерты и публичные лекции; издавался «Студентский сборник». Одной из форм студенческой самоорганизации заняли землячества, объединявшие студентов по территориальному или национальному признаку. Землячества, складывающиеся уже в 1840–50-х годах, решали более серьезные проблемы: помогали окончившим вуз в поисках службы. «Земляки» селились на общих квартирах, имели общий стол, табак и книги, вместе преодолевали бытовые тяготы.
В 1858 г. Оскар Авейде с блеском завершает обучение в университете как кандидат права, с написанием научной работы и её публичной защитой. К слову, такие выпускники могли рассчитывать вступить в службу с чином XII и даже X класса, дающим личное дворянство. Как одному из лучших выпускников Авейде выделяется стипендия для продолжения обучения за границей: он слушает лекции в университетах Берлина и Гейдельберга, а затем и Парижа.
В октябре 1861 г. он возвращается в Сувалки, а через два месяца отправляется в Варшаву, где с января 1862 г. работает в суде. По отзывам современников, у 25-летнего начинающего юриста были все предпосылки, дабы стать видным правоведом Царства Польского либо проявить себя на государственной службе.
Но его жизнь, как и судьбы многих тысяч соотечественников, изменили события января 1863 г., когда в Царстве Польском, а также в Северо-Западном и Юго-Западном краях, т.е. на территории современных Польши, Литвы, Беларуси и Украины вспыхнуло восстание, целью которого было восстановление Речи Посполитой. При этом в районах, что отошли когда-то к Австрийской Империи и Пруссии, волнений не было. Вооруженные выступления хотя и готовились несколько лет, но были изначально обречены на провал при постоянных конфликтах в руководстве представителей «красной» и «белой» партий: партизанские плохо снаряженные, финансово необеспеченные, почти не обученные и разрозненные отряды, далеко не всегда поддерживаемые местным населением, терпели одно поражение за другим от превосходящих сил регулярной российской армии. Вот и Папа Римский Пий IX, к которому не раз обращались восставшие с просьбой дать благословение воюющим польским мятежникам, так и не удостоил их ответа. Итог был закономерен.
Участник этого восстания Мариан Дубецкий, родившийся в 1838 г. и доживший до 1928 г., ставший известным польским историком, так оценивал эти события: «Верили крепко во всё, что могло распалять, оживлять, подогревать надежды; верили в иностранную помощь, ожидали вооружённого вмешательства держав, которое должно наступить чуть не завтра, чуть не на следующей неделе; ожидали необыкновенных подвигов, сопровождающихся великими последствиями, подвигов гигантской силы и воли от людей, окружённых тайной и стоящих у кормила повстанческого правительства; ожидали революции и переворотов в русском обществе; одним словом, верили во всё, что могло дать хоть какое-либо основание для надежды на благоприятный исход борьбы». Как вы понимаете, это более чем химерические надежды.
Что до Оскара Авейде, то он с конца октября 1862 г. был вовлечен в подпольную жизнь как помощник Сигизмунда Падлевского, одного из членов варшавского революционного комитета, а чуть позже сам вошел в состав Центрального национального комитета партии «красных», стал активным участником подготовки восстания и затем участником подпольного повстанческого правительства – впрочем, он считался одним из лидеров не самого радикального, а умеренного крыла. Важно, что при нескольких сменах состава подпольного правительства (Жонд Народовы) – к руководству восстанием приходили то «белые», то «красные», – Авейде неизменно оставался одним из его руководителей. Именно он редактировал манифест, изданный 22 января 1863 г., в день начала восстания, являлся соавтором декрета о наделении крестьян землёй в личное пользование, т.е. по факту занимался законотворческой деятельностью, возглавлял секретариат правительства.
В августе Оскар Авейде был направлен в Северо-Западный край, чтобы на месте разобраться в причинах неудач местных «революционеров», но в результате облавы был задержан жандармами на вокзале Вильно (ныне – Вильнюс) 3 сентября, назвавшись бухгалтером Людвиком Шмидтом. Он свободно говорил по-немецки, и ему довольно долго удавалось скрывать свое действительное имя, как и принадлежность к восстанию в Варшаве. Бухгалтера Шмидта уже намеревались освободить, но виленский генерал-губернатор граф М.Н. Муравьев, вошедший в историю за методы подавления восстания в крае не иначе как «Муравьев-вешатель», заявил: «Пусть еще посидит, посмотрим, может быть, что-нибудь о нем обнаружится». Затем, уже после продолжительного пребывания Авейде в тюрьме, его выдали отрастающие волосы (Авейде перед поездкой в Вильно покрасил свои светлые волосы в черный цвет). Задержанного вновь призвали к допросу…
Если арест Авейде был действительно случайностью, а имевшиеся у него документы не могли послужить поводом для его задержания, то при первом же допросе выяснились факты, озадачившие следователей. Бухгалтер по паспорту, Шмидт заявил, что он был приказчиком в Варшаве. Получая на последней службе 45 руб. в месяц (весьма высокий по тем временам оклад), он оставил это выгодное место и поехал в Вильно, не имея никаких конкретных видов на получение там службы. Это само по себе уже было странно. Но еще более странным было поведение «безработного приказчика», который по приезде в Вильно поселился на первых порах в гостинице, нанял себе за 9 рублей в месяц слугу (!) и умудрился менее чем в месяц истратить 118 рублей из имевшихся у него 170 руб. Естественным результатом было задержание Авейде и направление в Варшаву соответствующего запроса. Таким образом, погубило Авейде удивительное пренебрежение к элементарным правилам поведения лица, находящегося на конспиративном положении.
Судя по ведомственной переписке, только после получения из Варшавы неблагоприятных для мнимого Шмидта сведений в апреле 1864 г., следствие по его делу было возобновлено и 14 апреля представлено в Особую следственную комиссию. Лишь 22 апреля Авейде назвал свое истинное имя и дал первые краткие показания о своей деятельности. В ответ на дальнейшие вопросы следователей он пишет обширные показания, две части которого имеют даты 9 (21) мая и 20 мая (1 июня) 1864 г. На этом этапе следствия Авейде держится еще с определенным достоинством. Убежденный в том, что его ждет смертная казнь, он не делает попыток спасти свою жизнь предательскими показаниями и заявляет о своем отказе упоминать имена каких-либо лиц, о смерти которых он не знает. Ему не ведомо, что 21 февраля 1864 года был рассеян последний большой отряд восставших (около тысячи человек) под командованием генерала Юзефа Гауке-Босака, а 29 марта 1864 г. был раскрыт и арестован состав подпольного правительства.
Вероятно, к тому времени Оскар Авейде уже тяготился продолжающимся бессмысленным кровопролитием. Следователю в Варшавской тюрьме на Павьей улице (знаменитый «Павьяк»), куда 7 августа 1964 года был переведен узник из Вильно, удалось убедить молодого юриста в том, что нужно положить конец взаимной бойне. Он, почти наверняка, говорил о том, что в гражданской войне гибнут с обеих сторон лучшие люди, что гибнет столько талантливой чистой молодежи, в том числе польских мальчишек 14-17 лет, которые могли бы приносить пользу родине другими способами, что правительство Империи само в первую очередь заинтересовано в том, чтобы положить конец войне, что правительство проводит реформы и заинтересовано проводить их далее, и что долг каждого здравомыслящего человека – остановить трагедию. Вы же владеете важной информацией, которая может помочь остановить кровопролитие, вы же можете сыграть важную роль в том, чтобы стать миротворцем, у нас с вами, у правительства и у образованной молодежи, общие цели и задачи, давайте действовать вместе, вам и нам нечего скрывать, не молчите. Если вы будете молчать – вся эта продолжающая литься кровь падет на вашу голову. И, конечно, вы никому не повредите своими показаниями – правительство не заинтересовано в репрессиях.
… Авейде пошёл-таки на сотрудничество со следствием, дав не просто подробные, а чуть ли не детализированные показания об известных ему событиях и их участниках. Вероятно, он поверил в то, что у следователя, в свою очередь, есть «чистые идеи, свои мысли, достоинство, честь и чувство справедливости». Давать оценку этому его шагу спустя много лет довольно сложно. Кто-то называет его «предателем-идеалистом», чьи показания, якобы, положены в основу обвинений многих участников восстания. Другие же не дают столь жёстких оценок. У представителей имперской власти и без показаний Авейде была информация о сепаратистах ещё задолго до января 1883 года. Так, около десяти тысяч молодых людей, которые были связаны с революционными организациями, по спискам призывались в армию в самом начале года, но не явились на призывные пункты, а бежали в леса, составив впоследствии ударные силы повстанцев. Кроме того, Авейде по работе в подпольном правительстве не был напрямую связан с боевыми группами, сам не принимал участия ни в одной вооруженной акции, и в условиях конспирации не располагал информацией о рядовых участниках восстания. К моменту, когда Авейде стал давать свои показания, восстание было жестко подавлено, его лидеры либо эмигрировали, либо преданы суду. 24 июля (5 августа) 1864 года были казнены члены Жонда Народовы последнего реально действующего состава: Ромуальд Траугутт, Рафал Краевский, Юзеф Точинский, Ян Езёранский и Роман Жулиньский.
Впрочем, у него были такие обширными сведения о развитии движения, о его лидерах и ходе событий, многие из которых оставались глубокой тайной не только для противников восстания, но и для подавляющего большинства самих повстанцев, что в этом отношении с ним вряд ли мог соперничать кто-либо иной из мемуаристов восстания 1863 года. Впоследствии его показания, данные в ходе следствия, а также его воспоминания по распоряжению наместника в Царстве Польском Ф.Ф. Берга были изданы в 1866 г. в четырех томах. Пройдет без малого 100 лет, и в 1961 г. они будут переизданы отдельной книгой уже в СССР. Их можно найти в свободном доступе в сети Интернет.
До осени 1866 г. Авейде содержался под стражей, переведенный в Варшавскую цитадель в ожидании суда. Но суда он так и не дождался. По предложению наместника в Царстве Польском Ф.Ф. Берга, по согласованию с шефом жандармов П.А. Шуваловам, его и ещё несколько арестантов без предания суду высылают административным порядком в отдаленные губернии Российской Империи под надзор полиции.
Авейде был направлен в Вятку, куда прибыл 28 сентября 1866 года. Сначала его послали на Кирсинский чугунолитейный завод, что в 190 км на северо-восток от центра губернии. Кирс и сейчас окружен лесами, а в середине 19 века это был настоящий «медвежий угол» в тайге. Следующим местом ссылки стало село Русский Турек Уржумского уезда, а с начала 1867 г. он переведен в город Глазов.
В ссылке Авейде еще один раз выступает как историк. По просьбе вятского губернатора он пишет в 1868 г. «Краткий очерк последних событий в Польше в 1861—1864 гг.» (сохранилась только первая часть, доведенная до начала восстания). Это более краткий вариант того же изложения, которое было дано в «Записках». Неоднократные попытки Авейде получить разрешение вернуться на родину успеха не имели. В 1867 г., после издания манифеста о смягчении наказаний бывшим повстанцам, Авейде подал ходатайство о разрешении вернуться на родину, и получил от губернатора соответствующие документы. Однако вскоре последовало телеграфное распоряжение из Петербурга: задержать Авейде в Вятской губернии. Губернатор за сделанную им оплошность получил резкий нагоняй из министерства. Как указывалось, на Авейде как на административно высланного, а не приговоренного к ссылке по суду, «монаршья милость» не распространялась. Действительной причиной отказа было сообщение наместника Берга о нежелательности возвращения Авейде в Польшу. В ответ на новое ходатайство о возвращении на родину, поданное в 1871 г., Авейде было разрешено переселиться в Астраханскую губернию, чем он не воспользовался, а остался в Вятской губернии уже навсегда. Постепенно наложенные на Авейде ограничения отменялись: он был освобожден от полицейского надзора, затем было отменено запрещение вступать в государственную и общественную службу, но права возвращения на родину он добиться так и не смог, ходатайствуя об этом в 1874 и 1879 гг.
Ещё будучи ссыльным, Авейде начал оказывать юридическую помощь населению, и достаточно активно, никому не отказывая: ни крестьянам, ни купцам, ни ремесленникам. С открытием в Сарапуле окружного суда он стал там первым присяжным поверенным, а 13 августа 1874 г. получил свидетельство и в Вятском окружном суде, а позже – и в Казанской судебной палате. Как адвокат, Авейде оставил о себе в Сарапуле и Вятке добрую память. Безукоризненная честность создала ему непререкаемый авторитет, а знания и опыт, безусловно, выделяли среди юристов.
В 1881 году он женился на Марии Аркадьевне Бабиковой, и прочно осел в Вятке, где, будучи присяжным поверенным, избирался гласным городской думы. Здесь же у него родились дети: Мария, Елена и Ярослав, которые также, как и их отец, мечтали о светлом будущем, с юных лет встав на путь революционной борьбы.
Ярослав Авейде стал социалистом-революционером, участником вооруженного восстания в Вятке в 1905 г., отбывал тюремное заключение, бежал, вновь не раз арестовывался, а в 1912 г. выслан из Санкт-Петербурга в Сибирь. Позже вернулся в Вятку, где умер в 33 года в 1921 г.
Мария Авейде родилась в 1884 г. Она стала активисткой партии большевиков, участницей революций 1905 и 1917 годов. Еще в женской гимназии она прониклась идеями Маркса. Здесь же она вела агитационную работу среди сверстниц. В возрасте 17 лет Мария Авейде перебралась в Пермь, где вступила в ряды РДСРП. Затем она переезжает в Екатеринбург, где работает под началом Якова Свердлова. Под видом портнихи Мария Авейде носила из типографии в футляре от швейной машинки свежеотпечатанные экземпляры подпольной литературы. В 1908 году Мария переезжает в Самару, где в течение следующих 10 лет ведет активную агитационную работу среди молодежи, будучи учительницей и матерью троих детей. Во время захвата Самары силами чехословацкого корпуса, следовавшего во Владивосток по условиям сепаратного Брест-Литовского мирного договора, заключенного Советской Россией со странами Центральных держав, она была оставлена здесь для подпольной работы. Однако 24 сентября 1918 года Марию арестовали, а 5 октября она отправлена в «поезде смерти» в Сибирь. Под Иркутском местные подпольщики освободили ее, после чего она с паспортом на имя М.П. Матвеевой добралась до Екатеринбурга, где опять включилась в революционную борьбу. 31 марта 1919 года белогвардейская контрразведка раскрыла ячейку Марии Авейде. 8 апреля ее члены были казнены. Мужчин расстреляли, а Марию зарубили шашкой. Ныне её именем названы улицы в Самаре и Екатеринбурге.
О судьбе своих детей Оскару Эдуардовичу узнать не довелось. Он умер в Вятке от рака гортани 20 августа 1897 года, уничтожив перед самой смертью весь свой архив. На его могиле долгие годы был небольшой бюст.
© Александр Красильников, вице-президент Адвокатской палаты УР
(публикуется с разрешения автора)
Литература:
Гессен, И.В., История русской адвокатуры. – Москва: Эксмо, 2021.- 544 с.: фото.
Эймонтова, Р. Г. Русские университеты на грани двух эпох. — Москва: Наука, 1985. – 351 с.
Российские университеты в XVII—XX веках. — Воронеж, 1998 — Вып. 3; 2000. — Вып.5.
Петров Ф. А. Формирование системы университетского образования в России. Т. 4: Российские университеты и люди 1840-х годов. Ч. 1: Профессура. Ч. 2: Студенчество. — М., 2003.
Т.Н.Жуковская, Т.Н., Казакова, К.С. Как жили студенты Петербургского университета в первой половине XIX века. – Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский Университет, 2009 г., № 2-3 (3788-3789).
Любавский, М.К., История западных славян. – Москва: Вече, 2018. – 496 с.
Raisa D. (Naiwen), “У них нет чистых идей, своих мыслей, достоинства, чести и чувства справедливости…” – livejournal.com/1477719.html, 2016, 10 августа,
Оскар Авейде. Показания и записки о польском восстании 1863 г. – Москва, Вроцлав: Издательство Академии наук СССР, 1961. – 664 с.
Сарапульскому суду 130 лет: ист. очерки, биографии и воспоминания, архивные материалы / сост. и литератур. обработка С.М.Шайдуллина. – Сарапул: Сарапул. гор. тип., 2004. – 159 с.: фото.
Пеганова,Т. Первый адвокат Сарапульского Окружного суда: [Оскар Эдуардович Авейде] / Т. Пеганова // Фортуна. – 2022. – № 25. – С.39.
Польское Январское восстание 1863 года: Исторические судьбы России и Польши / Отв. ред. Н.А. Макаров; Институт славяноведения РАН. – М.: «Индрик», 2014. – 416 с.
Приложение
(Фото: Курочкин М. В. Архитектурное наследие здания окружного суда в Сарапуле. Источник в Интернет: Курочкин М. В. Архитектурное наследие здания окружного суда в Сарапуле | портал о дизайне и архитектуре – <https://tehne.com/event/arhivsyachina/kurochkin-m-v-arhitekturnoe-nasledie-zdaniya-okruzhnogo-suda-v-sarapule> – [по состоянию на 09.07.2024 01:59:13.])
Наши дни
